Тропа Игоря Григорьева. Материал для конференции Василия Овчинникова.

(Мои материалы для краеведческой конференции 29-30.09.17 в Порхове)



                Все мы родом из детства


      Машин стало много больше, соответственно, и ходить ножками стали  меньше.
Но, это не мешает любознательным стремиться знать и любить свой край.
А для этого всё-таки надо ходить пешком.

      Вот я и хочу предложить  полигон для небольших  туристических и экскурсионных походов – прогулок по памятным местам моего детства, который я назвал «Тропа Игоря Григорьева».

      Немного об истории создания маршрута.
Мы с поэтом земляки. Мой отец и Игорь Григорьев родом из Порховской деревни Ситовичи. Последний раз в детстве я был в Ситовичах  в 1962 году.
В  начале семидесятых деревню снесли как неперспективную.
Сейчас это место на карте называется Урочище Ситовичи.

      Выступление    Натальи Александровны Исаковой – сотрудника  Порховского краеведческого музея на вечере в честь 90-летия Игоря Григорьева всколыхнуло давнее чувство вины. Живой рассказ, документы и схема на экране. Деревня Ситовичи, Туготинской волости, теперь на карте Урочище Ситовичи , 2 км – Веретени, 1 км – Заозерье, 2 км –  Туготино, 2 км - Погост и церковь в Жаборах. Речки Веретенька и Уза.  Красуха и Турищенка рядом. Готовый маршрут, подъехать и всё пройти обежать  и вернуться можно за один день.  А я за пятьдесят лет так и не собрался…

      В 2014 году выбрались в первый раз, а потом и в обычай вошло.
Вот так и родилась мысль об экологической тропе.
      Каждая поездка – это новый маршрут, новые встречи, новые материалы. Причина полистать книги, поискать в интернете,  связать впечатления воедино, посидеть с картой.
Это во времена Союза карты, начиная с километровки, были засекречены. Сейчас карта не проблема, в сети   в открытом доступе, что угодно.
Результатом каждой поездки новый маленький очерк – отчёт с описанием пройденного и нитка  маршрута на карте.



1. ПОДАРОК (2014).

      Вот я и «М-65». На следующий день после моего дня рождения младший сын Витя, невестка Лера за рулём и старший внук Миша везут меня в Ситовичи. Долго я собирался. Больше пятидесяти лет прошло, как я там был последний раз, да и Ситовичей давно уж нет…

      Проехали недолго. За поворотом на Карамышевских (или Лопатовских?) крестах наша старая «семёрка» забарахлила: машину дёрнуло вправо. Остановились. Витя поддомкратил, снял колесо, перемонтировал тормозные колодки – слетела разжимная пружина, собрал всё в кучу. На всё, про всё полчаса. Мы с внуком только что и успели, как «полюбоваться» на хищные заросли противного борщевика по обочинам.

       Направо указатель «Жаборы». Свернули. Через пару километров разрушенная ограда кладбища. Всё облазили – наших нет. Едем дальше. Деревня.

       Жаборы
Жаборы, как жабры без воды, -
Жаборы, где Русь меня крестила!
Ямы, рвы - нашествия следы.
Мать -земля. чего ты нам простила?

В речке Узе - сладости полей -
От сухмень-печали недороды:
Ни прозрачных струй, ни головлей.
В чьи моря сбежали наши воды?

Скручен стрежень. с донышка песок
Нагишом: тростиночки не светит.
Источил плотину чей брусок?
Резвы рыбы в чьи попали сети?

Памяти усопшие места.
Детям бедовым не до погоста.
Нищая церковка без креста.
Неужель на свете всё так просто?

Здесь мой дед и бабка - кровь-родня,
А не здесь, так там, твои и наши,
Скорбно дожидаются меня.
Иль кого сия минует чаша?..

Не людская - тустороння тишь.
И не знамо, хорошо ли, худо,
Что грехи нам прощены...покуда.
Ну, а завтра? Вдруг да не простишь?


Из ворот вышла бабушка. Подсказала, что впереди церковь, вокруг неё тоже небольшое кладбище. Здесь тоже наших нет. Возвращаемся на шоссе. Туготино. Где-то здесь должно быть «родовое поместье», сейчас летняя дача моей тётушки. Небольшой домик волостной управы. Заходим. В открытом кабинете главы никого. Открывается дверь, мужик, мой ровесник приглашает в такой же маленький кабинетик зама, или бухгалтера. Разговор сразу на общей волне. Про мою тётушку они не слыхали – «дачники» в управу не заходят. А вот про заход на Ситовичи от Заозерья он рассказал. Сам ходил, это он год назад участвовал в рекогносцировке для Порховских музейщиков. Готовят и список сожженных деревень, стенд собираются установить на мемориале в Красухе. Вот только сожженные и вновь отстроенные после войны деревни, сейчас снова медленно погибают…

     Поворот в Нестрино, ещё немного и справа на холме памятник Скорбящей Псковитянке.

   Красуха.
Ты взошла на холм,
Скорбна и грозовита.
Ты устала,
Босы ноженьки болят.
Ты — из камня,
Ты — из мёртвого гранита,
Ты — немая,
Но душа твоя — набат.
 
Ты — Красуха!
Здесь — Россия в каждой слёзке,
В каждом взгляде,
В каждом вздохе люб-травы.
И не знают
Зла не знавшие берёзки,
Отчего нагоркли
Песни синевы.
 
Что им знать:
Они родились в сорок пятом, —
Им стоять
На избах, выжженных дотла.
А тебе нельзя не помнить —
Память рядом:
Вековая
Безутешная ветла.
 
Над холмом твоим —
Бездонная тревога:
Ни сыночка, ни забвенья
В мире нет.
И у ног бежит
Не сельская дорога —
Путь тернистый,
Путь кремнистый в белый свет.
 
Грозовито,
Чутко в чаще краснотала,
Вечный сон, печаль и воля —
Жизни власть.
Здесь Красуха,
Здесь Красуха умирала,
Здесь погибель
До бессмертья вознеслась.
 
1943—1972




 Поднимаемся на холм. Вокруг немятая трава. Напротив, через дорогу аллея, ведущая к месту, где стоял амбар, в котором заперли и сожгли 280 жителей деревни – стариков, женщин и детей. Около дороги русская печь. Внуку приходится объяснять, что это тоже памятник – когда горели дома, от них оставались остовы кирпичных печей. Дальше по шоссе низинка и мост-труба через ручей – речку Турищенку. На этом мосту в далёком ноябре сорок третьего и была подорвана машина с немецкими офицерами.

    Проезжаем Веретени. Заозерье. Здесь оставляем машину с Лерой. Витя настраивает навигатор. Дальше нам ножками. Сначала через поле за деревней («Я иду через покосы прямиком…»), вот только поле уже не кошено. Дальше от поляны к поляне, потом сплошное чернолесье. Кое-где под ногами угадывается застарелая колея. Витя ведёт уверенно - четыре года в спецназе, да и маршрут не бог весть какой сложный. Я присматриваю за внуком -  под ногами местами чавкает, трава в болотистых низинках по пояс и выше. Бор и Клин сомкнулись чернолесьем. Сын показывает жестом – слева остатки столба бывшей ЛЭП, идём верно. Рельеф тянет немного вверх. Кое-где встречаются кусты ирги – каринки, признак близкого жилья. Похоже, выходим к бывшей деревне. То же чернолесье, местами вековые липы, под ногами угадываются остатки фундаментов из камней – кругляшей валунов. Под ногой звякнуло. Старая дырявая кастрюля. На восточном краю бывшей деревни огромная обгоревшая липа с дуплом – медведь поместится. Не бабушкина ли липа? Раньше прямо за ней начинался большой выгон – пасли своих коров, овец. Сейчас всё заросло.

     Мы сюда ещё вернёмся, и не раз. А сейчас – время. Берём азимут на Веретени. Идём сначала через ракитняк и то же чернолесье. Выходим на заросшее поле, под ногами угадывается колея дороги. Слева низинка, похоже, Веретенька там течёт. Выходим к деревне. Большинство домов с заколоченными окнами, заброшены.
     Телефонный звонок на мосту, и через пять минут подъезжает отдохнувшая Валерия. На сегодня наша рекогносцировка закончена.

***
      Дома достал дневник пятнадцатилетней давности. Заметки последнего разговора с тётушкой.
Родовой дом - теперь  летняя дача не в Туготино, в Молочищах. И могилки я искал не там. Мои бабушка и дедушка похоронены на погосте в Гостенях, рядом с Заозерьем. Как-то перезагрузилось у меня в памяти на Жаборы.
      Ещё раз открыл в компьютере карту. Перечитал повесть Игоря Николаевича «Всё перемелется». Открыл и просмотрел сайт Порховского музея.

      Речки. Турищенка впадает в Веретеньку, Веретенька - в Узу, Уза – в Шелонь, Шелонь – в Ильмень. А дальше Волхов, Ладога, Нева и Финский залив. Балтийская водная система.

       Вариант главный. Автобусом от Порхова до Заозерья, 12 км. Ножками Заозерье – Ситовичи – Веретени, 5 км. Автобусом до Красухи. На мемориале «Вахта памяти». И автобусом в Порхов. Всего четыре – пять часов, но  детям 10 -14 лет (опыт есть) запоминается надолго.  Да и взрослые пройдут не без интереса.
      Не менее интересно пройти от Туготино через болото в Клину, по дорожке на Подклинье.
      Гостенские  озёра и погост Гостени.

       От меня. Сайт в интернете. С подробным сценарием (стихи и выдержки из повести Игоря Григорьева как путевые знаки), и картой – схемой маршрута. Это к весне будет.
А потом, даст Бог, установим и стенды с указателями.

      В развитие. Маршрут Туготино – Ситовичи – Веретени – Красуха.
Должно быть, и живописные озёра в Гостенях – Заозерье. 

***
     Связался с Наташей, двоюродная сестра. Тётю Марусю похоронили два года назад в Гостенях, рядом с Бабушкой и Дедушкой.

***
26.10.15. В контакте приглашение на вторые Григорьевские чтения.
Состоятся 19.11.15 в  Санкт-Петербургском Пушкинском Доме. Надо быть.




2. ПОЭЗИЯ МАЛОЙ РОДИНЫ В ТВОРЧЕСТВЕ ИГОРЯ ГРИГОРЬЕВА (2015).

                Чтобы узнать и прочувствовать красоту своего края,
                надо  ходить  пешком.               
                Елена Морозкина

     Читая прозу Пушкина, Лермонтова, «Доктора Живаго» Бориса Пастернака, Сергея Довлатова, не устаю удивляться. Каждое слово к месту. У поэта по духу и проза – тоже поэзия. Перечитывая в сборнике «Поэт и Воин» упомянутые в давнем письме в Крым автобиографические записки Игоря Григорьева «Всё перемелется», я уже не удивляюсь.  Действительно, проза поэта не меньше, чем поэзия.

     На первую рекогносцировку удалось  выбраться летом 2014. Заозерье – Ситовичи – Веретени. Всего ничего прошли. Но, впечатлило. Подготовил  сообщение на осенней конференции в Петербурге.  Собирался  продолжить по весне и оформить интернет предложение. Но в конце марта сломал ногу на Финских скалах в Ханко.  Обидно, но пришлось отложить.

 07.11.15. Ребята делают мне очередной  подарок – вывозят на маршрут.

МАРШРУТНЫЙ ЛИСТ
          
12-30      Туготино. Высадился. Сын настраивает навигатор, и я погружаю его во
       внутренний карман куртки. На маршруте мне вполне достаточно испытанного
       компаса и карты. 
           Обошёл вокруг домика волостной управы. Закрыто. Суббота,
           Звонок в мобильнике. Дочь Оля из Питера. Расшифровали «нарушителя
       режима». Мобильник, как ошейник, не спрячешься.
       Дорога на  Сосонье – Хилово, на указателе до Хилово 3,5 км. Сейчас это
       добротный  асфальт. В далёких пятидесятых на станции Сосонье встречал нас
       с поезда  Дедушка на телеге,   запряженной конём Копышом.  Шестьдесят лет
       назад асфальта не было.  Подвода  мяла колеи по  лесной грунтовке.
           Постоял на мосту через речку.

           Веретенька 

Есть на Порховщине
Речка Веретенька.
Зяблик на лещине
Там звенел и тенькал.
           Крохотная пташка:
           Пёрышки да кости,
           Алая рубашка,
           С прозеленью хвостик;
На ночь угнездится
Под листком ореха,
В горсти уместится,
А душе -  утеха.
           Так и Веретенька,
           Ластынька-водица:
           Узка, коротенька,
           А не надивиться.
Заросла кугою
От ключа до края,
Выгнулась  дугою,
Тихая такая.
           Сказывает байки
           Малым пескарятам;
           Нежит без утайки,
           Лилейки не спрятав…
Много рек я знаю,
Помню даль-походы:
Плавал по Дунаю,
Мерил Вислы воды,
           Обь меня качала,
           Колыхала Волга,
           На Неву, бывало,
           Сматривал подолгу.
Но лишь эта речка,
Лишь моя Светлана,
Для меня навечно –
Песня-необмана.
1959         

 

           Где-то здесь, сразу за мостом, в давние
           времена продолжался полевой просёлок на  Ситовичи. 
           Но сегодня у меня задача посложнее.  Надо обследовать лесной массив,
           разделяющий Туготино и Ситовичи.
12-35. Прошёл немного назад в сторону Пскова и свернул влево с шоссе по дорожке на   
           Клин.  Хотя, Клин – это название Ситовское. На карте с  северной, Туготинской   
            стороны лесной массив обозначен как урочище Суки. А со стороны Жабор Харины
           Суки.
           Беру азимут на юго-запад, пересекаю заболоченное поле - полуоткрытое,   
           осушенное мелкими  канавками пространство и  выхожу на лесную лесовозную 
           дорогу.
12-45  Двигаюсь по дороге в южном направлении.
12-47  Дорога пересекается с ЛЭП, направление на Порхов. Дорога старая, но добротная,   
           профилирована   канавами с обеих сторон.
12-52  Необозначенная на карте широкая просека. Похоже, газопровод и кабельная линия,   
           опять же, по направлению на Порхов.
           По обеим сторонам дороги матёрый труднопроходимый лес. Огромные ели,
           берёзовый и чернолесный  подлесок.
13-00  Справа канаву перегораживает неслабая бобровая плотина. Выше плотины канава 
            превращается в непреодолимый канал. Через пару минут осушенное болото.
            Дорога забирает вправо и превращается в тропинку, идущую по краю болота.
            Пробую сохранить азимутальное направление на юг, пересекаю пару канав,   
            непроходимость полосы  молодого леса, третья канава уж больно серьёзна, можно
            и накупаться.  Поворачиваю направо и иду вдоль канавы на запад. Поперечные
           канавы впадают в более серьёзный, уже почти канал, вдоль которого продолжаю
           движение снова в основном направлении на юг. Под  ногами зачавкало. С каждым
           шагом все   глубже.
13-10 Из двух сваленных бобрами берёзок устраиваю хлипкий мосток и на «четырёх
          костях», моего «унижения» все равно никто не увидит,  переправляюсь на правый   
          немного более высокий берег канавы-канала.
13-23 Непроходимость заставляет немного отойти от канавы. Держусь направления строго
          на юг.   Слева у канавы вырисовывается что-то возвышающееся. Возвращаюсь,    
          поднимаюсь на вершинку.  Вдоль канавы пара буртов-курганов старого
          невывезенного торфа.
13-29 Впереди справа вырисовывается старая вырубка. Пробираюсь по её левому краю и, 
          просматривая канал, оконтуривающий южный край болота, по старой тропе
          двигаюсь на восток. 
          В старые времена куда-то сюда, на южный край тогда ещё неосушенного
          клюквенного болота, куда Игорь Григорьев с мальчишками бегал за ягодой-
          журавиной, выходила лесная дорожка от Гришиного хутора, огибала болото и вела
          дальше, до погоста Жаборы. Велик искус пройти по азимуту, до Ситович всего ничего,
          но сейчас надо придерживаться намеченного маршрута
13-35Тропа поворачивает на юг и выводит на лесовозную дорогу, идущую на Подклинье.
13-54 Матёрый еловый лес переходит в смешанное чернолесье, начинают   
          просматриваться прогалы. Впереди на взгорке вырисовываются строения ферм
          Подклинья.
14-09 Выхожу на гравийное шоссе, столб 13/69, отделение почты.
          Дорогу-тропу с выходом на озеро сразу не нашёл, получилась экскурсия по посёлку,
          Но это пока не в тему.
14-30 По тропинке выхожу на низкий северный берег озера Щучинского. Берега озера 
          низкие,  заболоченные, заросшие, подход только по тропинкам, которые выводят на
          деревянные  мостки – купальни. Вода светлая, прозрачная, попахивает
          сероводородом. Чем-то напоминает Хиловскую.
         Возвращаюсь на заболоченную дорогу-зимник, огибающую озеро справа. За 
          Озером дорога идёт в подъём и выводит на моренные гривы. На карте всего одна
          горизонталь, а на месте неслабые перепады высот и сложные изгибы рельефа
         ледникового происхождения. Южный берег озера,  оконтурен высокой гривой, 
         подход к воде удобен. На высоком берегу полянка с кострищем – место отдыха,
         порядком захламлённое бытовым мусором, даже детские игрушки ломаные
         разбросаны.
         Наезженная лесная дорога выводит на гравийное шоссе, отходящее между
         Подклиньем и Заозерьем на юг в сторону Узы.
         Иду по шоссе до моста через Узу, за мостом виден указатель «Заречье».
         Постояв на мосту, возвращаюсь и сворачиваю на наезженную дорогу, идущую вдоль
         Высокого берега Узы в сторону Гостено.
         Справа кладбище. Обхожу все могилки. Моих нет.
         На кладбище среди послевоенных могил братское захоронение.
         «24.11.43 расстреляны и сожжены в двух избах, мужчины отдельно, женщины с
         детьми и стариками отдельно…»  Тридцать пять фамилий.
         Как узнал позже, на самом деле захоронено было много больше. Фамилии были 
         восстановлены со слов оставшихся в живых  жителей деревни уже после войны, когда 
         установили памятник .
15-30 Двигаюсь по Гостенской дороге. Заброшенные фермы, заколоченные дома, крыши
          частью уже провалились.
          Слева по заросшим полям просматривается высоковольтная ЛЭП, идёт по
          направлению на Порхов.
          Наезженная дорога сворачивает вправо, в сторону Узы. Я не сворачиваю, продолжаю   
          путь прямо по  лесной дорожке, ведущей в сосновый бор. Пройдя метров двести по   
          дороге, беру  азимут строго на север. До шоссе карте меньше километра.
          Выхожу на ЛЭП,  заболоченная  низина.  Под ЛЭП прорублена просека, шириной 
          метров сто, стволы завалены,   раскряжёваны на куски метров по пять, так и
          оставлены. Считай, полоса препятствий.  Метров триста впереди вправо по просеке
          виднеется более-менее чистый взгорок.  Где-то там ЛЭП пересекает вполне 
         цивилизованная дорожка. Вспомнились строки из посвящённого мне стихотворения 
         Игоря Гигорьева.

     Местность

Реченька дышит!
Вброд переход.
Рыжка стежинка в горку течёт.
Тронешь – из ледника слёзы – вода.
Над головою жгуты-провода.

Мачты-столбы,
                как подпорки небес,
Грудью  раздвинули смолкнувший лес.

Каждому листику в этом лесу,
Всякой травинке на тихом мысу
Я в своём сердце
                песню несу.

Здесь без шапчонки
На знобком ветру
Я обучался любви и добру.
Тут научился у кротких берёз
Плакать всерьёз
И смеяться до слёз.

Где тот малец,
                оголец-сорванец?..
Сколько родных отстучало сердец,
Сколько провожено верных друзей.
Сколько исхожено длинных путей
В хмурой и ведренной тиши твоей!..

Вся ты бескрайняя, -
С высью хребтов,
С гулом столиц,
С глушью лесов,
С далью полей,
С глубью морей, -
Стала одним кровом родным,
Долей моей.

И от того мне
                глухой уголок  -
Псковского неба линялый платок,
Горький дымок,
Перекрёсток дорог,
Отчий порог,
Облетающий сад –
Ближе, милее, дороже стократ.

Ты меня грела,
Стыдила,
Несла, -
Кто б мне помог,
                если б ты не спасла.
Пламя  твоё мне дано и броня!
Ты ведь, как сердце,
Одна у меня!

         Но я уже под проводами, как ни будь, пролезу   поперек.
          На границе между прорубкой и лесом расслабился и влетел в окно между двумя   
          заосоченными  кочками. Хорошо, что пошёл вниз одной ногой – дна не достал.   
         Сунулся  грудью о   лежащий поперек стволик. Он меня и притормозил. Подтянулся, 
         аккуратно вылез, вытянул ногу, сапог болоту не достался. Однако – это уже дурная 
         романтика.
         Рельеф пошёл на повышение, начались сначала невысокие, потом довольно
         серьёзные моренные гривы. Они тянутся на  восток – северо-восток. Меня утягивает
         вдоль грив на восток. Приходится всё время контролировать азимут и, чтобы сохранять
         направление, время от  времени перебираться в одной гривы на другую через 
         заболоченные распадки.
16-00 Вышел на шоссе. Вроде бы и не длинен путь, но ушатался. Вспомнил один из 
          ранних рассказов Игоря Григорьева, как он ходил - блудил из Ситович на Узу за 
          Раками. У него не было ни карты, ни компаса. Просеки ЛЭП и дорожек-тропок тоже   
          не было. Немудрено нарЕзать кругалей по такой чащобе.
         Через Ситовичи пройденным год назад маршрутом я уже не успеваю. Да и сил что-то
         не очень – всё-таки не юный пионер. И ребята уже вышли на связь и едут мне
          навстречу.
16-07 Столб 10/72. Пасмурно, сыро, но на ходу угреваюсь. Под курткой весь мокрый.
16-20 Поворот. Столб 9/73. Автобусная остановка.
16-27 Столб 8/74.  Легко и спокойно иду «со скоростью пешехода» – десять минут на
          километр.
          Указатель «Веретени».  Заброшенные дома, штабеля леса и берёзового баланса
          вдоль дороги.
16-40 Мост через Веретеньку.  Не удержался, минутку постоял.

         За мостом меня уже ждёт наша «семёрка». На сегодня с меня  более чем хватит.
          Передаю сыну навигатор. На экране выписаны какие-то кренделя. Похоже, во время
          моих «полетов» он не раз давал сбои, или просто отключался. В колбе финского
          жидкостного  компаса тоже трещинка и новый пузырек. Но, самое главное цело: при
          мне сложенная пополам форматка полукартона с нанесенной несмываемым простым 
          карандашом  хронограммой маршрута.

Итог -   готова нескучная маршрутная лента для однодневного краеведческого похода.
Участники – от 12 ле, конечно, со взрослым  руководителем.  Учителем. Вполне подойдёт неравнодушный Папа кого ни будь из пацанов.
Маршрут:  Туготино – Подклинье – оз. Щучинское (большой привал на южном высоком берегу) – Гостени – Заозерье - Ситовичи – Веретени – Красуха.  Пешеходная часть – в пределах 20 км, время в пути до 8 часов.

Впереди большая работа. Надо, теперь уже с ребятами поисковиками прощупать площадь заброшенной деревни Ситовичи, включая Гришин Хутор, восстановить и разметить на местности планировку.
Мы сюда ещё вернёмся. И не раз.
    
Стихотворение «Отчизна», подаренное мне Игорем Николаевичем, взято в редакции  сборника 1972 года. В сборнике девяностых годов «Кого люблю» оно немного переработано, помещено с посвящением и  под названием «Местность».

                ***

08.12.2015.
Как и обещал, разослал материалы – откорректированный очерк-отчет и карту окрестностей теперь уже урочища Ситовичи по электронной почте.
Неожиданно, по «майл ру», получил письмо от Александра Ольхина из Москвы.
Он ценитель творчества Игоря Григорьева и ведёт большую работу по популяризации его творчества.
Написал и ответ.

Саша!
Можно так? Не сочти за фамильярность, обращаюсь, как чувствую. Всё-таки мы из разных поколений.
Спасибо за письмо – предложение. Рад контакту.
Нашел тебя в «Стихах РУ». Нашел и в числе финалистов конкурса И. Григорьева -2015  «Память»  -  Мой дед не в шутку воевал…»
В материалах конференции -2014 наши сообщения рядом:
В.В. Васильев (Овчинников) – стр. 182, А.С. Ольхин – стр. 186.
Теперь о планах – намерениях:
1.    Книги с первой конференции я все вывез.
   «Поэт и Воин» с прозой Игоря Николаевича ещё до конференции мне подарил   
   Григорий Игоревич. 
2.    Стихи я не пишу, сугубо прозаичен.
   Поподробнее со мной можно познакомиться на
         «Проза РУ», Василий  Овчинников.
         Там же, в отдельном сборнике, посвященном Игорю Григорьеву, полная версия   
         повести «Цена Праведного Слова». Мой отец и Игорь Григорьев родились на
         Порховщине в одной деревне Ситовичи. Получается, по корням, мы земляки.
         И по жизни я оказался среди тех, «Кого люблю».
3.    О намерениях «потопать ножками».
      Когда «Протокол о намерениях» начнет превращаться в конкретный план,
   для согласования планов и календаря – графика прошу списаться недельки за две.
   Я хоть и пенсионер давно, но, так уж получается, по времени живу довольно 
   жёстко. Семья, трое детей, четверо внуков, и т.д., как-то всем нужен. 
   Буду рад встрече на Псковщине и составить компанию на «Тропе Игоря   
   Григорьева».


             3.    Поэзия и Проза жизни (2017)
            
             Как говорится, старость – не радость. Слишком много приключений стало    подстерегать меня в последние годы, считай, на ровном месте. Вот и в прошлом году ничего не  вышло. Собирался, но как раз накануне дня рождения судьба преподнесла очередной «подарок» -  грохнулся с велосипеда и выбил плечо. Одному уже и по лесам, если шататься, то с большой оглядкой. А по  единодушному мнению жены, детей и внуков, и не стоит. Озвучил сыну «Протокол о намерениях». Встретил понимание и сочувствие.  Быть может и удастся в этом году подготовить и представить презентацию   маршрута.

14.07.17. 3 часа ночи. «Друг мой, бессонница!» И всё-таки я сумел сделать себе подарок на день рождения!  Вчера вечером благополучно вернулся из «микрокругосветки».
Заметки – путевые записи в этот раз я не вёл. Слишком насыщенными были эти два дня. Да и погода не благоприятствовала.
Чтобы не потерять и описать приключения и впечатления от двухдневного путешествия, снова прибегаю к уже привычной  форме путевого очерка. 

10.07.17.  День рождения. Мне исполнилось 68. Уже? Нет, скорее ещё.  Раннее утро после
                второй ночи дежурства на ферме. Первыми меня «поздравили» Бык Вася, Шероле 
                Плюшка с телятами и мерины - пенсионеры Ральф с Вельветом. Всем даю по   
                вкусному сухарю и гоню в  поле. Веду  Вельвета под уздцы, сзади шагает   
                степенный Ральф. 
                Жаль, что некому запечатлеть этот   момент счастья.   
                Взамен утренней зарядки сгребаю и вывожу из-под дойных  коров и телят ночной
                навоз, чищу у коней – вполне философское занятие, располагающее к неспешным   
                размышлениям.
                К семи на палубе появляется  дочка  Олечка, у неё утренняя дойка. И мне дел
                хватает.   
                Время пролетает в  момент.
                Ровно в полдень подъезжает Серёга. Это единственный надёжный работник из
                местных, кому можно доверить всё. Он и строитель, и механизатор, при случае и
                дояр, в общем  «универсальный солдат».
                С обеда моя вахта кончается. Оля вывозит меня в деревню. По пути заезжаем в
                магазин «Мастер», и я получаю подарок – Фискаровский топор – колунок
                и  бонусом  к нему финскую, тоже от «Фискар», садовую пилу. 
                Приехали в Ольху-Калиновщину,  отобедали, и я озвучил намерение сделать себе 
                главный подарок – поездку в  Порхов.
                В принципе, никто не возражает. Вопросы только с «демократическим вариантом» :
                Среди недели, в одиночку,  на общественном транспорте.


                Маршрутный лист
12.07.16. 8-00.  Сижу в маршрутке Псков-Порхов- Дедовичи,  билет 200 руб., поехали.
                9-30.  Я уже у ворот крепости. Музейный комплекс открывается с 10-00. Обошёл
                крепость по периметру,  впечатляет. Старых фрагментов стены сохранилось
                поболее, чем  в Пскове.  На втором круге завернул в собор. Идёт утренняя служба.
                Постоял. По внутренней дорожке прошёл к музею. Народу не густо. Оно и к
                лучшему. Смотрительница, кстати по возрасту моя ровесница, с удовольствием
                провела для меня экспресс-экскурсию. 
                Филиал музея в городском кинотеатре. Народ, взяв билет в кино, перед сеансом
                может ознакомиться с экспозицией, выставленной в холле.
                Встретился и с Натальей Александровной Исаковой. Получил приглашение на
                сентябрьскую краеведческую конференцию. 
                13-30. Билет на Славковичи до Молочище, 67 руб.
                14-00. Две Наташки, сестра с девятилетним внуком Данилой, к ней в гости заехала 
                родственница – подруга, мне она тоже кем-то приходится. Кажется,
                племянница, а вот какая? – Это уже трудно высчитать. Она считает себя тоже
                Овчинниковской. В детстве ей бабушка много чего рассказала и про прошлую
                историю рода и про историю АнИчковских деревень. Записи она не ведёт, но
                помнит много. Посидели, повспоминали.

13.07.17. 5-00.         Под утро начал ворочаться. А тут ещё тёзка, кот Василий на ноги залез,
                примостился, мурлычет. По-тихому встал, благо на веранде меня с вечера уложили,
                натянул камуфляж и на улицу. Решил с утра до кладбища добежать. Вышел с
                боковой калитки, азимут на юг, и компас не нужен – солнышко  слева светит. Трава
                выше пояса, сразу промок – неважно. Кустарник, покосы – никто их не косит.
                Колея поперёк, трава примята. Свернул влево. На гриве шашлычная поляна,
                кострище и скамейки налажены. На восток по гриве тропинка, а потом
                противопожарная пропашка довела до заброшенных зарастающих карьеров, а затем 
                и до озера Щучинского.
                Дальше всё уже мною хожено.   
                Постоял на мосту через Узу, поднялся в Заречье. Прошёл по дороге до конца   
                деревни. Вернулся.
                На кладбище легко нашёл родные могилки.  Даже непонятно как я их раньше не 
                мог найти. Постоял.
                Вернулся тем же путём. На всё про всё два часа ушло. Семь утра, но все ещё спят.
9-00.    Вышли по цивильному. Не рискнул я  Наташек через луга и чернолесье
тащить. И Данила интерес не проявил, дома остался на кнопки жать. (Нынешнее поколение выбирает Пепси и гаджеты.) Идём по шоссе. Молочище, Щучье, Подоклинье. По пути девчонки вспоминают,  кто и  где из знакомых и родственников жил.
В Заозерье сворачиваем на Зареченскую дорогу.
На кладбище Наташки прибирают могилки, а я, кстати оказалась прихваченная фискаровская пила, пилю на части и выношу придавившую соседние оградки поваленную деревину. Убрали и могилки Дяди Вани – Дедушкиного брата гармониста. Его я помню. У  него было запоминающееся прозвище – Боёк. Сейчас уже никто и не скажет, почему. Прибрались и на Зареченской братской могиле. Маленькое кладбище воспринимается чуть ли не как семейный погост.
На обратном пути свернуть на лесную тропу через Гривы тоже не рискнули. Не потянуло девчонок на романтику. По пути Наташа младшая попыталась найти запомнившуюся ей с детства земляничную полянку. Поляна вся заросла высокой травой. Земляники не нашли. 
После обеда, попрощавшись с Данилой и Наташками («Больше не пропадай»), я двинулся в обратный путь.
До Заозерья прошёл по шоссе. Перед единственным сохранившимся каменным домом усадьбы (По воспоминаниям Бабушки Наташи младшей когда-то в нём жили барские конюхи) свернул налево, прошёл дворами и вышел на бывший обширный покос.
Без карты по памяти взял азимут на Ситовичи и двинулся в общем-то уже знакомым путём. Благополучно вышел к деревне. Но в этом году на месте старых заросших фундаментов такая высокая крапива, что пытаться что ни будь найти и рассмотреть бесполезно. Да и времени, и сил у меня уже нет.
Опять же, по памяти, грубо беру азимут на север и продираюсь сначала через крапиву, потом звериными тропами через   ракитняк и чернолесье. Меня сносит всё время влево. Не сопротивляюсь, захожу в матёрый чёрный лес. Клин. По лесу, несмотря на верховые заболотья и завалы деревьев  пробираться даже легче и интереснее, чем через траву и ракитняк.
Слева канава, скорее даже канал. Похоже, меня прибило к мелиорированному «Журавиному болоту». Дальше всё ясно, двигаюсь на север сначала по насыпи, а потом и по заросшей травой дороге вдоль канала.
13.07.17. 16-00.    Закончилась пешеходная часть моего путешествия. Вышел к  остановке в   Туготино.  Домик управы заколочен. И таблички на двери нет. Похоже, Туготинскую волость  «оптимизировали» или укрупнили - слили с какой-то другой. 
Переоделся в сухое. Перекусил. Набрал Наташин номер, связь есть, успокоил девчонок. Расписания я не знаю, поэтому расслабился, благо погода позволяет, стараюсь получать удовольствие, наблюдая за проезжающими мимо машинами. Движение довольно интенсивное. Ночевать на дороге мне уж точно не придётся.
Маршрутка Дедовичи-Порхов-Псков проскочила метров пятьдесят и остановилась. Подхватив рюкзак, бегу к ней. Водитель тоже сдаёт назад и открывает дверь:
-     До Пскова? – Легко. За 170 рублей.
17-15. Вот, теперь-то, поглядывая в окно резво отмеряющего  километры
микроавтобуса, я уже в полной мере получаю удовольствие.
Выехали на  Питерскую трассу. До Пскова всего ничего. Глянул на время в телефоне. Похоже, у меня есть шанс попасть на  свой вечерний автобус.
       Псков. Маршрутка притормаживает у железнодорожного вокзала. Сажусь в подъезжающий городской автобус одиннадцатый номер, и на площади Ленина в 18-47 пересаживаюсь на свою «Вечернюю лошадь» - пригородный №114. Через двадцать минут автобус тормозит возле поворота на «Псковитянку» Простреленный не в одном месте указатель недавно пропал – то ли спёрли, то ли забрали на реставрацию. Мне  до нашего чернолесного тупика осталось протопать всего ничего -  2,5 км.  Прошёл первый километр, и тут-то меня догоняет обещанная по мобильнику МЧС гроза. Тёплый дождь уже и не страшен. Неожиданно для супруги я, немного виноватый и порядком подмокший благополучно предстаю перед её очами.


4. Брат Коля

Рассказал Брату о своих изысканиях. После окончания Волгоградской высшей следовательской школы в конце семидесятых он около трёх лет проработал следователем в Порховском райотделе. Брат заинтересовался. Даже попенял мне, что я раньше не рассказывал ему о своих приключениях. Говорит, и ему надо съездить, старое помянуть.
15.08.17. Я, Коля и Татьяна супруга брата. Коля за рулём.
Выехали после 11-00. Культурную программу, поначалу думали начать с Порхова, осмотреть старую крепость и посетить музей, пришлось отложить.
В Нестрино  повернули направо. Брат рассказывает, что как раз при нём в посёлке началось большое строительство. Сначала шабашники настроили жилые двухэтажки. Потом нагнали «комсомольско-молодёжных» поселенцев. Работать не ахти, а вот разборок, воровства и драк в окрестностях стало не в пример больше.
Народ оказался без корней. Разбежались. Сегодня всё стоит в запустении.
 Начали с кладбища. Полностью переустановили покосившийся  памятник на могилке Тёти Маруси, что заняло немало времени. А потом заехали в Молочище. Двоюродная Сестра Наташа, она на двенадцать лет младше меня и теперь молодая пенсионерка, была на месте. Как раз из Питера заехала.
Вместо шашлычной программы – кормления комаров на природе хорошо посидели на веранде у Наташи, повспоминали, всех помянули. Где-то после семнадцати двинулись домой. За час добрались. Как раз высадили меня на «Вечернюю лошадь». В 19-00 я был дома


Край между Новгородом и Псковом,
От Александра Невского до наших дней.

Александр Невский знал, где закладывать Порховскую крепость. Она контролировала древний  водный путь из Новгорода в Псков.
В  средние века  дорог на Руси как таковых не было. Сплошные леса и болота.
(Вспомним зимний поход Ломоносова с санным обозом до Москвы.)
Передвигались в основном по рекам и  вдоль рек.
Крупные судоходные, а малые – путеводные. Зимой и не так важна судоходность. Что может быть лучше санного пути по льду замёрзшей реки.
Порховский район  водораздельный.
Порховская Уза, впадающая в Шелонь – это бассейн Ильменя. Псковская Черёха –  бассейн Чудского озера. Но это всё единая Балтийская водная система.
Путь древнего волока пересекает современная дорога от Славковичей, стоящих  на берегу Черёхи, до Подсевов. Между деревень Скрипово – Пуково и Ольхово мост через Петёнку.  Вниз по Петёнке  всего через километр Черёха. Вверх  до речки Глушки, а от неё совсем недалеко до деревни Рассадники, которая стоит уже на берегу другой Петёнки, протекающей через озеро с говорящим названием  Перевоз,  и впадающей уже в Шелонскую Узу.
Или вверх по Петёнке до Гверстно, а от неё прямо на восток по азимуту тоже совсем недалеко до Узы и погоста Жаборы.
Два   отличных маршрута пешеходных, а зимой  лыжно-пешеходных походов выходного дня.
 (Смотри  статью и схему  в Интернете. Набрать «Уза - Черёха Волок» и поразивший меня исторический реферат Славковской девочки пятиклассницы, добросовестно собравшей в кучу все интернетпубликации.)

Кстати небезинтересен лыжный маршрут снежного десанта Порхов-Красуха-Ситовичи-Заозерье-Гостени. Дальше по Узе до западного края излучины. Десять километров по нитке древнего волока до Черёхи, деревни Большой и Малый Волочёк,  и по Черёхе до Пскова.
 

Однако, вернёмся на Тропу Игоря Григорьева.
Зазерский барин АнИчков. Сильный и многочисленный род. АнИчков мост от АнИчковой слободы, где располагался при Петре батальон подполковника-инженера АнИчкова. Они и построили первый мост. А вот много позже построенный Аничков дворец получил своё название уже от моста. Так что, Анечки здесь не при чём.

Гостенские пруды. Озёра между Гостенями и Заозерьем. Были окультурены. Велось рыбное хозяйство. Щучье озеро соединялось с Гостенскими озёрами канавой -  каналом

ЖАборы – это тоже имение АнИчковых. И церковь изначально построена и неоднократно перестраивалась – расширялась тоже ими. И дореволюционные хозяева АнИчковы  похоронены в церкви.

Молочище и Красный Бор – имение Володимеровых, тоже небезызвестная фамилия.

Ситовичи вероятно деревня отпочковалась от Заозерья и так же принадлежало изначально АнИчковым. Перед войной немаленькая деревня, со слов старожилов до семидесяти дворов насчитывалось (У Игоря Григорьева «Всё перемелется» – 35). После войны уже не больше пятнадцати. Слишком многие не пережили. Многие и не вернулись на родное пепелище.

Овчинниковы. Со слов Игоря Григорьева «Овчинниковских много было», и не только в Ситовичах.

Наташа с Московского проспекта. Внучка Дяди Васи, двоюродного брата моего отца.
Дядя Вася. До войны моряк торгового флота. Был интернирован во Франции, бежал из концлагеря, участник французского сопротивления. После войны вернулся с русской женой в Союз. Отсидел снова в лагере, уже у своих.  До смерти вождя. Отнялись ноги. Так и лежал в кровати наполовину парализованный. Жил в одном доме с Львом Гумилёвым. Мы, в  начале шестидесятых, приезжая в Ленинград, останавливались у них в коммуналке на Московском проспекте. Как сейчас помню небывалую ванную комнату в квартире и редкий тогда телевизор с малюсеньким экраном и водяной линзой, похожей на аквариум. Марка КВН –шутили: «Купил, включил – не работает».

Топонимика. Названия деревень географического происхождения: Заозерье, Заречье, Подоклинье, Щучно, Веретенье, Ситовичи говорят об их почтенном возрасте.

Осушенное болото в центре лесного массива Клин. Журавиное. Сейчас там клюква – журавина не растёт.

Угольник -  угол поворота – излом  шоссе между Веретени и Заозерьем.

В Ситовичах престольным праздником был Тихон – ярманка в конце августа. Cвоеобразный праздник «День деревни» на который собирались гости из всех окрестных деревень. И не только. Разъехавшиеся по городам родные старались съехаться – собраться, вместе встретить престольный.

И в каждой деревне был свой престольный праздник. У молодёжи из ближних деревень складывался своеобразный график – где в эти выходные гуляют. Пешком собиралась на гулянку – ярманку.  Гостевали – угощались. Ходили по главной улице с непременной гармонью, пели частушки.  Девки красовались, парни задирались  (скубались - подкалывали и цеплялись к чужим), доходило и до кольев(деревня на деревню).  (Коля Тимохин наш сосед. Ему за двадцать, мне одиннадцать, брату младшему семь. Запомнилось как однажды с ярманки привезли домой соседа на подводе в хлам пьяного и избитого)

У Овчинниковых был свой гармонист. Дедушкин брат Дядя Ваня – Боёк. Почему Боёк, сейчас уже никто и не скажет. Похоронен он на погосте в Гостенях. Могилки рядом с моими Бабушкой и Дедушкой.

До революции и вплоть до колхозных времён каждый год в сентябре после окончания полевых работ Ситовские вместе с Зазерскими снаряжались на большую ярманку в Остров. Одна-две Овчинниковские подводы грузились зерном и шкурьём. Сами шли пешком и  босиком. Сапоги берегли, они ехали на подводе. Зерно и шкурьё продавали, закупали мануфактуру, керосин, соль и в залог будущего успешного года (это по Бабушкиным воспоминаниям – до революции) обязательную благодарственную икону. Соляные амбары ещё при мне стояли на соборной площади в Острове на берегу Великой. Соль почти ритуально несли на себе. У каждого пацана лямочник за спиной. На путь - дорогу, где-то вёрст под восемьдесят, уходило два дня.  Самый старший из детей мой отец, 1921 года рождения, ему уже было за десять лет, вспоминал, что мешочек поначалу лёгоньким казался, в середине дня – в самый раз, к вечеру лямки плечи нарезали. Переночуешь под подводой, и снова поначалу легко.  Вот такой детский туризм.

Дядя Володя. 1923 года рождения. Второй в семье. Хлебнул войны, партизанил вместе с отцом, дедушкой моим. После войны призвали в армию. Партизанство в срочную службу не засчитывалось.  Демобилизовался в конце сороковых. В семье хранится дембельская фотография. Дядя Володя с сержантскими лыками, на обороте надпись: «Брату ВасИ от непутёвого брата ВолодИ»
Вернулся в Ситовичи, как раз под Тихон. На ярманке хорошо помахались, наклали Подклинским. Обиженные пообещали:  - Мы завтра вернёмся. – Ждём. - С опером.  - Ему тоже накладём. – На следующий день приехал опер. - Обещал? – Обещал. – А ты знаешь, что я Советская власть? - 
Присудили два года за хулиганку, которые превратились в пять лет восстановительных работ на БеломорКанале. И то хорошо, что не по 58-ой.  В Ситовичи не вернулся. Осел в Киришах, стал бригадиром в отряде мостопоезда. Второй мост через Великую в Острове после старого цепного строил и мой дядя Володя. Вспоминал, что если бы вовремя не посадили, так и был бы непутёвым, без специальности.
Хотя, так и остался заводным.
Как сейчас помню туманное утро конца августа пятьдесят пятого. Перед крыльцом лежат мои связанные дядья, Дядя Ваня и Дядя Володя. Жилы на  руках синеют,  надулись, ноги тоже спутаны. – Вась, Мить! Развяжите… -
Братанам жалко: - Пап, может, хватит, развяжем? – Пусть ещё полежат. Быть может, поумнеют. Где это видано, чтобы родные братья друг другу морды квасили.

К истории создания мемориала в Красухе. Тётушка Маруся вспоминала, если бы не земляки Игорь Григорьев и Павел Воронов никакого бы мемориала и не было бы. Кто такой Павел Воронов *) я так до сих пор  и не знаю.


*) Наталья Викторовна Советная нашла следы.
Оказывается, Павел Воронов - друг Игоря Григорьева из Белоруссии.